Хозяин моей судьбы - Страница 19

— О да, конечно! — кивнула головой Роми, придав лицу значительное выражение. — А потом, у меня всегда есть возможность подстраховаться и использовать на самых сложных работах местных рабочих‑строителей.

— Не думаю, что у вас есть такая возможность.

— Что, в Ла‑Роше и его окрестностях совсем не осталось строителей? — удивленно приподняла брови Роми.

— Нет, строители‑то здесь есть, причем несколько человек. Но, боюсь, ни они, ни другие жители поселка, ни за какие коврижки не согласятся переступить порог вашего дома.

Уж не разыгрывает ли он меня? — недоверчиво подумала Роми.

— Их здесь собаками травили, что ли? — попробовала пошутить она.

Клод спокойно потянулся к чашке с кофе.

— Выражаясь фигурально — да, — сказал он. — Усилиями вашей матери они превратились в людей без будущего.

Роми невольно присвистнула от удивления.

— Ничего себе! — пробормотала она, но тут же снова преисполнилась недоверием. — И как же ей это удалось?

Клод помедлил, словно пытался подобрать нужные слова, но никак не мог найти их.

— Не хочется первым рассказывать вам обо всем, — заговорил, наконец он, — но лучше уж сделать это мне, чем жителям поселка, с которыми вам придется столкнуться. Обитатели Ла‑Роша ненавидят Софию Дюбуа‑Стэнфорд лютой ненавистью и свое отношение к ней по инерции могут перенести и на ее дочь. Проще говоря, вас здесь могут подвергнуть обструкции — в лучшем случае, в худшем же случае — попытаются выгнать из поселка. В любом случае враждебное отношение с их стороны вам гарантировано.

У Роми мороз пробежал по коже. Ей показалось, что она снова сидит за партой и повторяется то, что преследовало ее на протяжении школьных лет, — одиночество, разговоры и перешептывания за спиной, мелкие пакости, которые устраивали ей одноклассники. Неужели в мире ничего не меняется?..

Она попыталась намазать на булку остатки мармелада, но руки ее так сильно дрожали, что столовый нож со звоном упал на кафельный пол.

— Вы не могли бы более ясно и четко объяснить, что здесь творится? — Она недобро посмотрела на Клода.

— Видите ли, Роми, плохое отношение к вашей матери объясняется многими причинами, в том числе и самыми заурядными. Например, она всем осталась должна — мяснику, бакалейщику, зеленщику. Это люди, у которых и без того маленький оборот, прибыли у них — кот наплакал, но они испокон веков привыкли полагаться на честность и порядочность своих клиентов. В случае с вашей матерью у них вышла накладка.

Роми готова была сгореть от стыда и страха.

— Так, значит, меня здесь не примут, — сказала она еле слышно.

— Больше того, — продолжил Клод, — они откажутся продавать вам любой товар, начиная от гвоздей и кончая молотком; кроме, как за наличные. Если вообще согласятся продавать вам что‑либо. Их обиды слишком свежи, и одно упоминание имени Софии действует на людей, как красная тряпка на быка. Еще раз извините меня, но самое разумное в вашем положении — уехать отсюда и не раздражать местных жителей своим присутствием… Ну ладно, — сказал он вдруг, — пожалуй, я пойду!

— Как? — вскрикнула Роми, почти уже собравшаяся наперекор матери сама предложить ему купить коттеджи. — Вы напустили на меня страха, а теперь уходите?

— Дела, знаете ли, — сухо пояснил Клод. — Я зашел, чтобы проведать вас и предупредить о том, какой прием может ждать дочь Софии Дюбуа‑Стэнфорд в нашем поселке. Ваша мать вынуждена была сбежать отсюда, а уж у нее характер тверже железа.

Упоминание имени матери вывело Роми из себя, и ее угасшая было решимость стоять до конца, вспыхнула в ней с новой силой.

— Скажите‑ка мне, месье де Ларош, — ядовито спросила она, — но почему именно вы, защитник и покровитель поселка и его жителей, ненавидите мою мать больше всех? Уж не вы ли, угрожая расправой, вынудили ее бежать из поселка?

— Я волоска не тронул на ее голове, — хрипло проговорил Клод, и впервые за время разговора лицо его стало холодным и неприязненным. — Хотя мне порой и хотелось этого!

Роми какое‑то время беззвучно шевелила губами, пока дар речи не вернулся к ней.

— Но почему? Наверняка здесь есть что‑то личное — не в одних же долгах дело!

— Да, личное, — недобро прищурившись, процедил Клод. — Она, разрушила мою семью!

Воцарилось тягостное молчание. Прогнать его? — тоскливо подумала Роми. Ничего не слушать, ничего не знать? Тяга к истине оказалась сильней ее.

— Вы можете объяснить, каким образом она это сделала?

В глазах его блеснула жалость — и тут же исчезла.

— София Дюбуа появилась в поселке много лет назад, — сказал он чуть слышно. — Каким‑то образом она устроилась экономкой в наш дом, в сезон сбора урожая подрабатывала на виноградниках. Местные мужчины глаз с нее не сводили. Она была редкостной красавицей, с виду хрупкой, беззащитной и чрезвычайно сексуальной.

Губы у Клода сжались, превратившись в тонкую линию.

— И вы, разумеется, тоже влюбились в нее, а когда она отвергла ваши пылкие юношеские чувства, унизив тем самым вашу мужскую гордость, затаили на нее зло?

— Нет, черт возьми! Все было не так. — Он положил руку девушке на плечо и внимательно посмотрел ей в глаза. — Не я потерял голову от любви к ней, а мой отец. Через несколько месяцев после своего появления здесь, она стала его… любовницей. С этого момента моя мать и я перестали для него существовать. Роми вздрогнула.

— Моя мать была любовницей вашего отца? Вы лжете! — закричала она.

— Рассудите здраво, Роми. Обо всем этом, не называя имен, я рассказал вам, еще не зная, кто вы. Спросите любого человека в поселке — он подтвердит каждое мое слово, если, конечно, вообще согласится разговаривать с вами… София словно околдовала отца и выставляла свою связь с ним напоказ, абсолютно не заботясь о чувствах тех, кто поневоле оказался вовлеченным в эту историю. Вот почему я… ненавижу ее!